Дерзкая Княжна

Лермонтов «Княжна Мери» – краткое содержание «по датам»«Княжна Мери» – четвёртая часть лермонтовского «Героя нашего времени» (три предшествующие – «Бэла», «Максим Максимыч», «Тамань», последняя – «Фаталист»). Из всех пяти частей «Княжна Мери» сильнее всего выделяется своими литературными достоинствами.

• Из всех пяти частей «Княжна Мери» сильнее всего выделяется своими. Печорин «успокаивает» её дерзкой фразой: «Не бойтесь, мадам! Я не более .
• Русская визуальная новелла с элементами отоме сделанная на МикроРенО 2014 Скачать .
• Эта княжна Мери прехорошенькая, — сказал я ему.
• Перейти к списку задач и тестов по теме "Дуэль Печорина с Грушницким. Лермонтова «Герой .

Она изложена в форме дневника Печорина, чьи записи относятся к различным датам мая и июня месяцев. Офицер Печорин, главный персонаж «Героя нашего времени», приезжает на отдых в Пятигорск.

Этому прежнему прожигателю жизни уже наскучили бурные светские скандалы, чьим центром он так часто бывал в недавнем прошлом. Печорин теперь склонен смотреть на жизнь глазами разочарованного скептика, но его сильная волевая натура всё же продолжает иногда возбуждать в нём тягу к интригам и приключениям. В Пятигорске Печорин встречает знакомого ему по службе юношу Грушницкого. Имея всего 2. 1 год от роду, Грушницкий пока даже не офицер, а юнкер в солдатской шинели. Человек пустоватый, любитель красивых фраз, наигранных страстей, напускных поз, он жаждет сделаться героем романа. Среди блёклого общества, которое собралось лечиться водами, выделяется недавно приехавшая из Москвы княгиня Лиговская с юной, прелестной дочерью, княжной Мери. Они как раз проходят мимо Печорина и Грушницкого.

Грушницкий пытается привлечь внимание Мери как бы невзначай, но громко произнесённой сентенцией: «я ненавижу людей, чтобы их не презирать». Он добивается цели: Печорин вскоре случайно видит, как сердобольная Мери подаёт Грушницкому стакан, который тот уронил у источника. Юнкер делает вид, что сам не может поднять его из- за раненой ноги. Красота Мери производит впечатление на Печорина. Лермонтов. Княжна Мери. Художественный фильм, 1.

На самом деле очень интересная и милая игруля. Решила её пройти. Мой Twitter - https://twitter.com/VacTrance Мой Twitch .

Друг Печорина, умный и проницательный доктор Вернер, вхож в дом Лиговских. Он рассказывает про интерес Мери к Грушницкому, а также про то, что у Лиговских заходил разговор о самом Печорине: княгиня- мать излагала подробности одной его шумной светской «истории» в Петербурге. Вернер видел у Лиговских незнакомку с чёрной родинкой на щеке. Печорин догадывается: это, скорее всего, Вера – женщина, с которой он некогда имел любовную связь. Гуляя по бульвару, Печорин видит Мери с матерью, сидящих на скамейке в окружении молодых людей. Он устраивается на соседней лавочке, останавливает пару проходящих офицеров, возбуждает их смех занимательными и весёлыми рассказами.

Мало- помалу вся молодёжь со скамейки Лиговских перетекает к нему – к недовольству и раздражению Мери. Чтобы ещё больше раззадорить княжну, Печорин в одной лавке перехватывает у неё и её матери покупку – персидский ковёр. Мери хотела повесить его у себя в комнате, а Печорин приказывает покрыть этим ковром лошадь и провести её под окнами Лиговских. Мери оказывает явную благосклонность Грушницкому, но Печорин своими дерзкими выходками всё сильнее привлекает её внимание. Грушницкого он возбуждает настойчивее ухаживать за княжной, но и язвит его «случайными» замечаниями о том, что Мери лишь кокетничает с ним. На прогулке у грота Печорин встречает сидящую в одиночестве Веру. Хотя он не дал ей, ничего кроме страданий, верина страсть при виде бывшего любовника вспыхивает вновь.

Княжна Анна Львовна // М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в 20.

В Пятигорск она приехала с мужем- стариком, о её прежнем знакомстве с Печориным здесь никто не знает. Вера говорит, что она и Печорин смогут встречаться, не возбуждая подозрений, лишь у её родственников Лиговских. Вера просит Печорина найти способ быть принятым в этом доме и для пущей секретности притвориться влюблённым в Мери. Вечером Печорин в черкесском костюме выезжает на конную прогулку. На обратном пути он поит лошадь в овраге и вдруг видит гуляющее верхом общество. Впереди едет Мери, рядом с ней Грушницкий рассыпается в высокопарных фразах.

Ударив своего коня плетью, Печорин неожиданно выезжает из оврага прямо перед ними – к большому испугу Мери, принявшей его за черкеса. Печорин «успокаивает» её дерзкой фразой: «Не бойтесь, мадам! Я не более опасен, чем ваш кавалер». Вера при случайном свидании вновь уговаривает Печорина познакомиться с Лиговскими. Назавтра назначен бал – Печорин решает станцевать там с Мери. Бал в ресторации.

Печорин замечает сильную неприязнь местных дам к чересчур красивой Мери и случайно слышит, как некий драгунский капитан обещает одной толстячке «проучить» княжну. Печорин приглашает Мери на вальс. Торжествуя, что этот наглец подошёл к ней первым, княжна дерзит с ним. Но тут неизвестный пьяный господин, подбитый драгунским капитаном, делает Мери неприличное приглашение на мазурку. Юная княжна приходит в страшное замешательство, едва не падает в обморок посреди зала. Однако Печорин со своим всегдашним самообладанием твёрдо принуждает пьяного уйти.

Княгиня- мать подходит благодарить его за это и приглашает бывать у них в доме. В сопровождении Грушницкого Печорин идёт к Лиговским, где встречается с Верой, делая вид, что она незнакома ему. Грушницкий восхищается пением Мери, но Печорин продолжает распалять княжну насмешливостью: «Люблю музыку.

Мери принимает сухой тон, однако интерес к Печорину явно разгорается в ней всё сильнее. Печорин снискивает себе у Лиговских репутацию отличного рассказчика. Мери слушает его с интересом. Печорин делает вид, что не хочет мешать её разговорам с Грушницким, но она вдруг замечает: «У вас очень мало самолюбия! Отчего вы думаете, что мне веселее с Грушницким?»3 июня. Печорин размышляет, зачем он затеял игру с Мери, и приходит к выводу: первейшая его страсть – «подчинять моей воле все, что меня окружает, возбуждать к себе чувство любви, преданности и страха.

А ведь есть необъятное наслаждение в обладании молодой, едва распустившейся души!»Грушницкий торжествует: его произвели в офицеры. Он пока скрывает свою радость от Мери: хочет поразить её, появившись в мундире, который уже себе заказал. Печорин вновь с издёвкой намекает Грушницкому, что Мери его «надувает» – и слышит в ответ: «Мне жаль тебя, Печорин!»Всё общество едет на прогулку к глубокому провалу на Машуке. В дороге Печорин рядом с Мери злословит насчёт окружающих.

Княжна порицает его за это. В ответ Печорин произносит отчасти наигранную, но отчасти и искреннюю тираду: «С детства окружающие не понимали меня, читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было, подозревали в лукавстве и двоедушии, в лживости – и от этого во мне действительно родились и укрепились злые страсти. Люди сами довели меня до отчаяния, но не бурного, а холодного, бессильного, прикрытого любезностью. Если вам смешно – смейтесь!»На глазах у Мери выступают слёзы. Она задумчива до конца прогулки. Печорин рад, что возбудил в ней одно из сильнейших женских чувств – сострадание. Вера, которая уже ревнует Печорина к Мери, послезавтра уезжает с мужем в Кисловодск.

Она поселится там на втором этаже дома, куда через неделю приедут и Лиговские, чтобы занять первый этаж. Вера зовёт ехать вслед за собой Печорина. Назавтра назначен бал, куда Грушницкий собирается впервые придти в офицерском мундире. Печорин уговаривается танцевать мазурку с Мери. Вечером у Лиговских он с чувством рассказывает историю своей любви с Верой, прикрыв всё вымышленными именами. Вера очень тронута, а гости с волнением слушают рассказ до двух часов ночи.

Грушницкий сшил себе мундир с неимоверной величины, с эполетами, загнутыми кверху в виде крылышек амура. Впрочем, уже подозревает, что Печорин волочится за Мери, и обеспокоен этим. Начинается бал. Придя туда, Печорин краем уха слышит, как Грушницкий жарко объясняется с Мери, говоря, что она переменилась к нему, и умоляя не лишать его своей любви. Печорин подходит к ним.

Герой нашего времени (Лермонтов)/Княжна Мэри — Викитека. Часть вторая (Окончание журнала Печорина)II. Княжна Мэри. 11- го мая. Вчера я приехал в Пятигорск, нанял квартиру на краю города, на самом высоком месте, у подошвы Машука: во время грозы облака будут спускаться до моей кровли.

Нынче в пять часов утра, когда я открыл окно, моя комната наполнилась запахом цветов, растущих в скромном палисаднике. Ветки цветущих черешен смотрят мне в окна, и ветер иногда усыпает мой письменный стол их белыми лепестками. Вид с трех сторон у меня чудесный. На запад пятиглавый Бешту синеет, как «последняя туча рассеянной бури»; на север поднимается Машук, как мохнатая персидская шапка, и закрывает всю эту часть небосклона; на восток смотреть веселее: внизу передо мною пестреет чистенький, новенький городок, шумят целебные ключи, шумит разноязычная толпа, — а там, дальше, амфитеатром громоздятся горы все синее и туманнее, а на краю горизонта тянется серебряная цепь снеговых вершин, начинаясь Казбеком и оканчиваясь двуглавым Эльборусом! Какое- то отрадное чувство разлито во всех моих жилах. Воздух чист и свеж, как поцелуй ребенка; солнце ярко, небо сине — чего бы, кажется, больше?

Однако пора. Пойду к Елизаветинскому источнику: там, говорят, утром собирается все водяное общество................. Приложения Для Телефонов Самсунг далее. Спустясь в середину города, я пошел бульваром, где встретил несколько печальных групп, медленно подымающихся в гору; то были большею частию семейства степных помещиков; об этом можно было тотчас догадаться по истертым, старомодным сюртукам мужей и по изысканным нарядам жен и дочерей; видно, у них вся водяная молодежь была уже на перечете, потому что они на меня посмотрели с нежным любопытством: петербургский покрой сюртука ввел их в заблуждение, но, скоро узнав армейские эполеты, они с негодованием отвернулись. Жены местных властей, так сказать хозяйки вод, были благосклоннее; у них есть лорнеты, они менее обращают внимания на мундир, они привыкли на Кавказе встречать под нумерованной пуговицей пылкое сердце и под белой фуражкой образованный ум.

Эти дамы очень милы; и долго милы! Всякий год их обожатели сменяются новыми, и в этом- то, может быть, секрет их неутомимой любезности. Подымаясь по узкой тропинке к Елизаветинскому источнику, я обогнал толпу мужчин, штатских и военных, которые, как я узнал после, составляют особенный класс людей между чающими движения воды. Они пьют — однако не воду, гуляют мало, волочатся только мимоходом; они играют и жалуются на скуку. Они франты: опуская свой оплетенный стакан в колодец кислосерной воды, они принимают академические позы: штатские носят светло- голубые галстуки, военные выпускают из- за воротника брыжи. Они исповедывают глубокое презрение к провинциальным домам и вздыхают о столичных аристократических гостиных, куда их не пускают.

Наконец вот и колодец. Несколько раненых офицеров сидели на лавке, подобрав костыли, — бледные, грустные. Несколько дам скорыми шагами ходили взад и вперед по площадке, ожидая действия вод.

Между ними были два- три хорошеньких личика. Под виноградными аллеями, покрывающими скат Машука, мелькали порою пестрые шляпки любительниц уединения вдвоем, потому что всегда возле такой шляпки я замечал или военную фуражку или безобразную круглую шляпу. На крутой скале, где построен павильон, называемый Эоловой Арфой, торчали любители видов и наводили телескоп на Эльборус; между ними было два гувернера с своими воспитанниками, приехавшими лечиться от золотухи. Я остановился, запыхавшись, на краю горы и, прислонясь к углу домика, стал рассматривать окрестность, как вдруг слышу за собой знакомый голос: — Печорин! Мы обнялись. Я познакомился с ним в действующем отряде. Он был ранен пулей в ногу и поехал на воды с неделю прежде меня.

Грушницкий — юнкер. Он только год в службе, носит, по особенному роду франтовства, толстую солдатскую шинель. У него георгиевский солдатский крестик. Он хорошо сложен, смугл и черноволос; ему на вид можно дать двадцать пять лет, хотя ему едва ли двадцать один год.

Он закидывает голову назад, когда говорит, и поминутно крутит усы левой рукой, ибо правою опирается на костыль. Говорит он скоро и вычурно: он из тех людей, которые на все случаи жизни имеют готовые пышные фразы, которых просто прекрасное не трогает и которые важно драпируются в необыкновенные чувства, возвышенные страсти и исключительные страдания.

Производить эффект — их наслаждение; они нравятся романтическим провинциалкам до безумия. Под старость они делаются либо мирными помещиками, либо пьяницами — иногда тем и другим. В их душе часто много добрых свойств, но ни на грош поэзии.

Грушницкого страсть была декламировать: он закидывал вас словами, как скоро разговор выходил из круга обыкновенных понятий; спорить с ним я никогда не мог. Он не отвечает на ваши возражения, он вас не слушает. Только что вы остановитесь, он начинает длинную тираду, по- видимому имеющую какую- то связь с тем, что вы сказали, но которая в самом деле есть только продолжение его собственной речи.

Он довольно остер: эпиграммы его часто забавны, но никогда не бывают метки и злы: он никого не убьет одним словом; он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою. Его цель — сделаться героем романа.

Он так часто старался уверить других в том, что он существо, не созданное для мира, обреченное каким- то тайным страданиям, что он сам почти в этом уверился. Оттого- то он так гордо носит свою толстую солдатскую шинель. Я его понял, и он за это меня не любит, хотя мы наружно в самых дружеских отношениях.

Грушницкий слывет отличным храбрецом; я его видел в деле; он махает шашкой, кричит и бросается вперед, зажмуря глаза. Это что- то не русская храбрость!

Я его также не люблю: я чувствую, что мы когда- нибудь с ним столкнемся на узкой дороге, и одному из нас несдобровать. Дипак Чопра Свобода От Привычек. Приезд его на Кавказ — также следствие его романтического фанатизма: я уверен, что накануне отъезда из отцовской деревни он говорил с мрачным видом какой- нибудь хорошенькой соседке, что он едет не так, просто, служить, но что ищет смерти, потому что!

Ваша чистая душа содрогнется! Да и к чему? Что я для вас! Поймете ли вы меня?» — и так далее. Он мне сам говорил, что причина, побудившая его вступить в К. Мне любопытно видеть его с женщинами: тут- то он, я думаю, старается! Мы встретились старыми приятелями.

Я начал его расспрашивать об образе жизни на водах и о примечательных лицах.— Мы ведем жизнь довольно прозаическую, — сказал он, вздохнув, — пьющие утром воду — вялы, как все больные, а пьющие вино повечеру — несносны, как все здоровые. Женские общества есть; только от них небольшое утешение: они играют в вист, одеваются дурно и ужасно говорят по- французски. Нынешний год из Москвы одна только княгиня Лиговская с дочерью; но я с ними незнаком. Моя солдатская шинель — как печать отвержения. Участие, которое она возбуждает, тяжело, как милостыня. В эту минуту прошли к колодцу мимо нас две дамы: одна пожилая, другая молоденькая, стройная. Их лиц за шляпками я не разглядел, но они одеты были по строгим правилам лучшего вкуса: ничего лишнего!

На второй было закрытое платье gris de perles. Ботинки couleur puce. Ее легкая, но благородная походка имела в себе что- то девственное, ускользающее от определения, но понятное взору. Когда она прошла мимо нас, от нее повеяло тем неизъяснимым ароматом, которым дышит иногда записка милой женщины.— Вот княгиня Лиговская, — сказал Грушницкий, — и с нею дочь ее Мери, как она ее называет на английский манер.